Фарисеи пытались уловить Господа на слове, чтобы отклонить от Него народ, а сталось напротив. Народа сходилось ещё больше: собирались многие тысячи, и каждый так стремился приблизиться к Нему, что друг друга теснили. Так истина сильна, а ложь везде бессильна! Иисус, зная коварство фарисеев, видя, что они только представляются вопрошающими, а на деле подыскиваются под Ним, заговорил ученикам Своим о лицемерии фарисеев, без сомнения, для того, чтобы обличить их и обнаружить полные лицемерия сердца их. Господь называет лицемерие "закваской", потому что оно терпко, полно древней злобы, изменяет и растлевает собой образ мыслей тех людей, к коим оно приразится. Ибо ничто так не изменяет нравов, как лицемерие. Поэтому ученикам Христовым должно бегать лицемерия. Ибо Христос, будучи Истиной (Ин.14:6), очевидно противоположен лжи. А всякое лицемерие, иным представляясь на вид и иным будучи на деле, исполнено лжи. Хотя фарисеи, - говорит, - думают прикрыться лицемерием, подделывая себе благонравие, однако ж, нет ничего сокровенного, чтобы не открылось. Ибо все и слова, и помышления на последнем суде представятся во всей наготе (1Кор.4:5). Да и в настоящей жизни обыкновенно обнаруживается много тайного. Поэтому, что вы сказали в темноте и что вы говорили внутри дома и тайно, то будет провозглашено во свете и с кровель. - По-видимому, Он говорит это ученикам, а между тем направляет против фарисеев, намекая на их ковы, и хотя говорит, по-видимому, ученикам, но фарисеям выражает как бы так: фарисеи! Что вы замышляли в темноте, в ваших темных сердцах, желая уловить Меня, то будет услышано и узнано во свете, ибо Я свет (Ин.8:12), и вы не можете укрыться от Меня, но во Мне - Свете - распознается все, что замышляет ваша темнота. И то, что вы порешили между собой на ухо, стало для Меня так известно, как бы провозглашаемо было с высоких кровель. - А это можешь понимать и так, что свет есть Евангелие, а высокие кровли - высокие души апостолов. То, что фарисеи замышляли, впоследствии было провозглашено и слышимо во свете Евангелия, когда на высоких душах апостолов стоял великий Проповедник - Дух Святый.

После того как Господь обличил лицемерие фарисеев, отвратил от него учеников Своих и между тем снова поразил фарисеев словами: "что вы сказали в темноте, то услышится во свете", теперь обращается к друзьям Своим с речью о более совершенном. Исторгнув уже терны, сеет доброе себя. - "Говорю же вам, друзьям Моим". То, что прежде говорилось, относилось не к ним, но к фарисеям. Итак, Я говорю вам, друзьям Моим. Ибо слово сие идет не ко всем, но к тем, которые всей душой возлюбили Его и могут сказать: "Кто отлучит нас от любви Божией?" (Рим.8:35). Таковым прилично это убеждение. - Не бойтесь, - говорит, - убивающих тело и ничем более не могущих вредить. Ибо вред от тех, кои вредят телу, состоит не во многом. Тело потерпит свойственное ему и в том случае, если они не будут вредить. Но должно бояться того, кто наказывает не только тело, но и душу, существо бессмертное подвергает бесконечным мучениям, и притом в огне. Таким образом Христос обучает друзей Своих мужеству духовному, делает их свидетелями и отгоняет от них страх человеческий. Люди, - говорит, - простирают злобу свою только на тело тленное, и конец их козней против нас - смерть плотская. Но когда Бог казнит, тогда не останавливается на одной только плоти, но и самая душа несчастная подвергается мучениям. Примечай отсюда, что смерть приводит грешников к казни: они и здесь наказываются, будучи убиваемы, и там ввергаются в геенну. - Разбирая это изречение, уразумеешь и нечто другое. Смотри, Господь не сказал: бойтесь того, "кто" по убиении "ввергает" в геенну, но: "кто может" ввергнуть. Ибо умирающие грешники не непременно ввергаются в геенну, но во власти Божией состоит то, чтобы и прощать, например, ради тех приношений и подаяний, которые бывают по умершим и которые приносят немалую пользу даже тем, кои умирают в тяжких грехах. Итак, Бог не безусловно по убиении ввергает в геенну, но имеет власть ввергнуть. Будем же и мы непрестанно прилежать к милостыням и молитвам и умилостивлять ими Того, Кто имеет власть ввергнуть, но не пользуется этой властью непременно, а может и прощать. - Многие, - говорят, - думают, что умирающие за истину оставляются Богом; но вы не думайте так. Вы будете умирать не потому, будто бы Мной будете оставлены. Ибо если не забыт у Бога ни один из воробьев, которые продаются дешево, тем более не должна быть забыта ваша смерть, друга Мои, как будто бы Я не пекусь о вас. Напротив, Я имею такое попечение о вас, что до тонкости знаю все ваше; например, у Меня сочтены и волосы ваши. Итак, если Я попущу вам впасть в искушение; то, без сомнения, дам и силу к перенесению (1Кор.10:13). А часто, когда увижу кого слабым, Я и не попущу ему впасть в искушение. Ибо, будучи попечителен и зная все, - и имея на счету самые мелочные вещи, Я устрою каждому приличное и полезное. Если наблюдаешь, то найдешь, что в Писании считается все мужское, достигшее в меру возраста и вообще достойное божественного счисления (Ис.18:21; Числ.26). - Под "головою" должно разуметь христоугодную жизнь каждого из верующих, а под "волосами" ее частнейшие деяния, коими умерщвляется тело, кои у Бога исчисляются и принимаются в рассуждение. Ибо таковые ваши дела удостаиваются воззрения Божия. Под "пятью" воробьями некоторые разумеют пять чувств, которые, будучи искупаемы двумя ассариями, то есть ценой Ветхого и Нового Заветов, не забыты у Бога. Ибо кто свои чувства умеряет и подчиняет разуму, так что они бывают небесполезны для духовного питания, тот не забыт у Бога.

Теперь предлагает награду за исповедание веры. Так как Он сказал: "не бойтесь убивающих тело" и прибавил, что и волосы ваши сочтены, то чтобы кто-нибудь не сказал: дай же мне и награду какую-нибудь, ибо что мне будет из того, что Ты счел мои волосы. - Он говорит (таковому): ты желаешь и награды? Слушай. Кто исповедает (веру) во Мне, тот Мной будет признан пред Богом. Сказал: исповедает "во Мне", то есть при Моем содействии и Моей силой, и Я исповедую его "в нем", то есть при его содействии. Ибо как мы предварительно нуждаемся в Боге, так как без Него не можем ничего сделать (Ин.15:5), так и Бог нуждается в нас. Ибо если Он не найдет в нас дел достойных, Он и не принимает нас; а иначе Он был бы лицеприятен. Итак, мы исповедуем в "Нем", то есть при Его содействии, а Он "в нас", то есть при нашем содействии. Ибо если мы не дадим Ему повода, Он и не будет свидетельствовать за нас. А отвергающийся отвергается не силой Божией, почему Он и не присовокупил: "Мною", но сказал: кто отвергается "Меня". - Так как всякий святой пребывает во Христе, а Христос в нем (Ин.15:5), то, может быть, и не поэтому ли сказал так: кто (Меня) исповедует "во Мне", то есть пребывая, того исповедую и Я, в нем пребывая. - "И всякому, кто скажет слово на Сына Человеческого, прощено будет". Это значит: кто скажет хулу на Меня, по виду своему простого сына человеческого, едящего, пьющего, обращающегося с мытарями и блудницами, тот, покается ли, или не покается в своей хуле, прощен будет. Ибо таковому человеку неверие его в грех не вменяется. Ибо что он видел располагающего к вере? Напротив, чего он не видел достойного хулы? Он видел человека, обращающегося с блудницами, и говорит хулу на него, а поэтому грех не вменяется ему. Ибо естественно он мог подумать, что же за Сын Божий тот, кто обращается с блудницами? Поэтому того, кто так поступает, а между тем выдает себя за Сына Божия, он может поносить и назвать обманщиком. - "А кто скажет хулу на Святаго Духа тому не простится". Слова эти имеют такое значение. Кто, видя Божественные знамения и великие и необычайные дела, не верует и поносит действия Святого Духа, приписывая веельзевулу, тот, изрыгая хулу на Святого Духа и говоря, что знамения сии совершаются духом лукавым, а не Божиим, если не раскается, не будет извинен и прощен. Говорящему хулу на Сына Человеческого не вменяется грех, а поэтому он прощается и без покаяния, а видящему дела Духа Божия и хулящему без покаяния не будет прощено, но вменится в величайший грех. - "Когда же приведут вас в синагоги, к начальствам и властям" и прочее. Слабость наша двоякого рода: мы убегаем от исповедания веры или по страху наказаний, или по простоте и неспособности дать ответ в нашей вере. Страх наказаний Господь уврачевал словами: "не бойтесь убивающих тело". Теперь Он врачует страх, происходящий от простоты. Поскольку немного мудрых по плоти (1Кор.1:26) уверовало, а большая часть простых, то Он говорит: не бойся, необразованный и простец, и не заботься, как или что отвечать при допросе от властителя или что говорить при другом случае, - у тебя будет иной образ речи. "Святый Дух научит вас в тот час, что должно говорить". Поэтому какая нужда заботиться, если ты в тотчас научен будешь Духом Святым? Итак, с той и другой стороны укрепляет нас на подвиг исповедания, врачуя страх как телесной немощи, так и страх простоты и неведения.

Чтобы научить нас, как мало должно радеть о житейском и заниматься земным, Господь отсылает от Себя того, кто просил Его распоряжения о разделе отцовского наследства, и потому говорит: "кто поставил Меня судить или делить вас?" Поскольку человек этот не стал просить того, что полезно и нужно для спасения, а просил Его быть делителем земного и временного имения, то Господь отсылает его как беспокойного и нежелающего научиться ничему нужному; впрочем, делает это кротко, а не грозно. Но поступком этим, без сомнения, всех, как тогдашних, так и нынешних, слушателей своих Он научает не заботиться ни о чем земном и временном, не спорить из-за него с братьями, и даже уступать им, если они желают быть и любостяжательными (ибо говорит: "от взявшего твое не требуй назад" - Лк.6:30), и искать того, что полезно и необходимо для спасения души. Поэтому и присовокупил сии слова: "смотрите, берегитесь любостяжания", убеждал нас избегать любостяжания как бы какой-нибудь диавольской ямы. Кому же сказал Он это: "смотрите, берегитесь любостяжания"? Этим двум братьям. Так как у них был спор о наследстве и, вероятно, из них двоих один другого обидел, то Он и обращает к ним речь о любостяжании. Ибо оно - великое зло. Поэтому апостол Павел называет его идолослужением (Кол.3:5), быть может потому, что оно прилично одним тем, кои не знают Бога, или, что и справедливее, потому, что идолы язычников - серебро и золото (Пс.113:12). Почитающий серебро и золото подобен идолопоклонникам, потому что тот и другие поклоняются и воздают почитание одному веществу. Итак, избытка должно бегать. Почему? Потому что "жизнь человека не зависит от изобилия его имения", то есть мера сей жизни не соразмеряется с изобилием имения. Ибо если кто имеет многое, то не значит еще, что он уже и проживет долго. Долголетие не зависит от множества богатства. Господь говорит это в опровержение мыслей любителей богатства. Любители богатства, по-видимому, заботятся о богатстве потому, что желают жить, и собирают отовсюду потому, что намереваются долго жить. Поэтому Господь говорит: несчастный и бедный! неужели от многого имения прибавится тебе и долголетие? - Зачем же ты ясно страдаешь из-за неизвестного успокоения? Ибо не известно еще, достигнешь ли ты старости, для которой собираешь; а то очевидно, что ныне ты тратишь (свою жизнь) на приобретение имения.

Сказав, что жизнь человека не становится продолжительнее от изобилия имения, (Господь) приводит и притчу в подтверждение своих слов. И смотри, как Он изображает нам ненасытимые помыслы безумного богача. Бог творил свое намерение и явил особенное благоутробие. Ибо не в одном местечке, но во всем поле богача был хороший урожай; а он был так бесплоден в милосердии, что, прежде чем получил, удерживал уже за собой. - Посмотри и на удовольствия богача. Что мне делать? Не эти ли самые слова произносит и бедняк? Что мне делать? мне нечего есть, нечем одеться, Вникни, пожалуй, и в слова богача: что мне делать? мне некуда собрать плодов многих. Хорошо же спокойствие! И бедняк говорит: что мне делать? я не имею... И богач говорит: что мне делать? я не имею... Что же мы получаем от того, что очень много собираем? Спокойствием мы не пользуемся, и очевидно, от забот; разве только собираем себе множество грехов. "Сломаю житницы мои и построю большие". А если на будущее лето урожай в поле будет еще более, ты опять сломаешь и опять построишь? И какая нужда ломать и строить? Утробы нищих - вот тебе житницы. Они могут и вместить многое, они и неразрушимы и нетленны, ибо небесны и божественны, так как питающий бедного - питает Бога. - Вот и еще безумие богача. "Хлеб мой и всё добро мое". Он не считает их даром от Бога, ибо, в противном случае, располагался бы относительно их как приставник Божий, а считает их плодом собственных трудов. Поэтому, присвояя их себе, и говорит: "хлеб мой и добро мое". Я, - говорит, - не имею никакого сообщника, не буду ни с кем делиться. Все это добро - не Божие, а мое, поэтому я один буду и наслаждаться им, а Бога не приму участником в наслаждении им. Это явно безумно. - Посмотрим еще далее. "Душа! много добра лежит у тебя на многие годы". Сам назначает себе долголетнюю жизнь, как будто и долголетие он получил от возделываемой им земли. Неужели и это - произведение твое? Неужели и это - добро твое? "Ешь, пей, веселись". Прекрасные же блага души! Есть и пить есть благо души неразумной. Впрочем, поскольку ты и сам имеешь такую душу, то справедливо предлагаешь ей такие блага. Но благо души разумной состоит в том, чтобы уразумевать, рассуждать, увеселяться Законом Божиим и благими размышлениями. Для тебя недостает, безумный, есть и пить, ты предлагаешь душе своей и следующее затем постыдное и скаредное удовольствие? Ибо очевидно, что Господь словом "веселись" обозначил страсть распутства, которая обыкновенно следует за пресыщением яствами и питиями (Флп.3:19; Еф.5:18), "Но Бог сказал ему: безумный! в сию ночь душу твою возьмут у тебя". Сказано так: "Но Бог сказал ему" не потому, будто бы Бог беседовал с богачом, а слова эти имеют такой смысл, что когда богач так гордо помышлял в себе, тогда Бог сказал ему (ибо это подразумевает притча). Бог называет богача безумным, потому что он в душе своей полагал советы самые безумные, как мы показали. Ибо всякий человек безумен и суетен, как и Давид говорит: "суетится" человек, и причина этому та, что "собирает и не знает, кому достанется то" (Пс.38:7). Ибо как не безумен тот, кто не знает, что мера жизни в руках одного Бога и что никто сам себе не может определить жизни? - Обрати внимание и на слово: "возьмут". Страшные Ангелы, как бы жестокие сборщики податей, возьмут у тебя душу твою против воли твоей, поскольку ты из любви пожить присваивал себе здешние блага. У праведника не отнимают душу, но он предает ее Богу и Отцу духов с радостью и весельем и не чувствует неприятности при отложении тела, ибо он тело имеет как бы легкую тяжесть. Но грешник, оплотянив душу, сделав ее телом и землей, чрезвычайно затрудняет отделение оной. Поэтому и говорится, что душу "возьмут" у него, как бы у какого упорного должника, преданного в руки жестоких сборщиков. Приметь и сие. Не сказал Господь: Я возьму душу у тебя, но "возьмут". Ибо "души праведных в руке Божией" (Прем.3:1). И поистине от такового "ночью" возьмут душу, ибо он не имеет озаряющего света богопознания, но находится в ночи богатстволюбия и омраченный ей захватывается смертью. Так, кто собирает сокровища для себя, тот по справедливости называется безумным и не успевает привести в исполнение свои намерения, но в самое время составления планов решительно исторгается из среды живых. Но если бы он собирал для бедных и для Бога, с ним не было бы так поступлено. Поэтому будем стараться "богатеть в Бога", то есть на Него уповать, Его считать нашим богатством и хранилищем богатства. Не будем говорить: блага "мои", но блага Божии. Если же блага Божии, то не будем отчуждать Бога от Его благ. Богатеть в Бога - значит веровать, что если я и все (свое) отдам и истощу, то и тогда ни в чем необходимом у меня не будет недостатка. Ибо сокровищница моих благ есть Бог: я отворяю и беру, что нужно.

Мало-помалу Господь восходит к учению о высшем совершенстве. Заметь же порядок. Он научил беречься любостяжания и присовокупил притчу о богатом в доказательство того, что желающий очень многого - безумен. Простирая учение далее, Он не позволяет нам заботиться и о необходимом. Как диавол, начиная с малых грехов, ввергает нас и в большие, почему и назван он у Иова (Иов.4:11) "могучий лев", так, напротив, Господь, разрушая дела его, научает прежде бегать великих грехов, а потом указывает и начала их. Заповедав нам беречься любостяжания, доходит и до корня его, то есть заботы, чтобы и корень пресечь, и говорит: "посему говорю вам". Поскольку, - говорит, - безумен тот, кто назначает сам себе продолжительную жизнь и, обольщаясь этим, желает большего, каков был помянутый богач, потому Я вам говорю: "не заботьтесь для души вашей, что вам есть". Сказал так не потому, будто бы разумная душа ест, но потому, что душа, по-видимому, удерживается в связи с телом только под тем условием, если мы употребляем пищу. И иначе: тело, будучи и мертво, одевается, но уже не питается. Поскольку же питаться свойственно телу одушевленному, то справедливо употребление пищи Он отнес к душе. Или: не называется ли душой питательная сила? Итак, питательной частью неразумной души не заботьтесь, что вам есть, ни телом, во что одеться. За сим представляет основание. Тот, Кто дал большее, именно душу, не даст ли и пищу? Тот, Кто дал тело, не даст ли и одежду? Потом доказывает примером воронов. На птиц указывает для того, чтобы более усовестить нас. Мог бы Он привести в пример святых пророков, как-то: Илию и Моисея, но для большего посрамления указывает на птиц. Потом представляет еще и другое основание. Скажи, пожалуй, какая тебе прибыль от забот? Прибавляешь ли ты своему росту хотя малейшую часть? Нет, напротив, ты даже истощаешь свое тело, ибо забота сушит. Если же и малейшего не можешь прибавить, что заботишься о прочем? Очевидно, что как росту Бог придает, так и прочее подаст.

И пример лилий Господь выставил для большего нашего вразумления. Ибо если Бог лилии одевает так, что слава Соломонова не могла никогда сравниться ни с одной из них, и притом тогда, как для лилий красота не необходима, не тем ли более Он оденет нас - честнейшее Свое создание, когда притом для тела нашего одеяние необходимо? - Что же, - скажут, - повелеваешь нам не возделывать земли? Я не сказал: не возделывайте землю, но не заботьтесь. Делать Я не возбраняю, а запрещаю беспокоиться, то есть иметь надежду на самих себя. А кто делает и уповает на Бога, тот живет беззаботно. Явно, что Он искореняет заботу, потому что она удаляет от Бога. - Далее говорит: "не ищите, что вам есть, или что пить, и не беспокойтесь". Беспокойством (по церковно-славянски - возношением) называет, без сомнения, не иное что, как развлечение и непостоянное направление разума, помышляющего то о том, то о другом, перескакивающего от одного на другое и всегда мечтающего о чем-то более высоком. Не значит ли это гоняться за метеорами? Такую-то заботу, как удаляющую нас от Бога, или легкомыслие запрещает Господь, сказав, что "всего этого ищут люди мира сего". Ибо забота не останавливается на необходимом, но, как я сказал, всегда ищет более высокого, почему и называется возношением вверх. Например, мы не имеем хлеба. Мы сначала заботимся, откуда бы получить его, но на этом не останавливаемся, а желаем получить хлеб из отличной пшеницы; потом желаем и вина, и притом цветистоблаговонного; затем желаем и жареного, и притом из рябчиков или фазанов. Видишь ли, какова забота и легкомыслие? Поэтому Господь решительно пресекает оную, ибо этого ищут язычники. - Потом представляет и другое основание, именно: что Отец наш знает, в чем мы имеем нужду, и представляет не одно, а много оснований. Говорит: Он есть "Отец", а если Отец, то как не даст? Притом Он "знает", ибо не не знает. Да и вы "имеете нужду", ибо это не лишнее, а необходимое. Итак, если Он Отец и вы имеете нужду, и Он знает, то как же не даст? Поэтому прежде всего ищите Царствия Божия, а заботу о житейском, как удаляющую вас от Него, отвергните, и тогда все сие придастся вам. Видишь ли, каков Бог? Если ты ищешь малого, ты делаешь неугодное Ему, ибо оскорбляешь Его великодаровитость; если ищешь великого, то и его получишь, и малое придается тебе. Ибо если Он увидит, что ты занят исканием Царства Его, то Он, всеконечно, будет промышлять о тебе в твоих нуждах. Даже и мы в своих делах не так ли поступаем? И мы заботимся более о тех, кои всецело предали себя нашему попечению, и бываем к ним так предусмотрительны, как будто бы они сами и не смотрят за собой? Не тем ли паче (так сотворит) Господь? Итак, Господь пресекает заботу о житейском для того, чтобы убедить нас искать Царствия Его: ибо при заботах о житейском это невозможно.

Господь желающих быть учениками Его называет "малым стадом" или потому, что в мире сем святых весьма мало по причине требуемой произвольной нищеты и нестяжательности, или потому, что их меньше, чем Ангелов, которых сонмы не имеют числа и несравненно превышают число нас. А что Ангелов гораздо больше, это видно из притчи, в которой Господь сказал, что пастырь об одном заблудшем и снова найденном радуется более, нежели о девяносто девяти незаблудших (Лк.15:7). Ибо отсюда видно, что как единица относится к девяносто девяти, так и род человеческий к миру ангельскому. "Не бойся, - говорит, - малое стадо", то есть не сомневайся, что Бог будет промышлять о тебе, хотя бы ты сам и не заботился о себе. Почему? Потому что Отец благоволил дать вам Царство. Если Он дает Царство, то тем более подаст предметы земные. Итак, не думай, что если не усвоишь себе нищету, то не будет Промыслителя о тебе, но продавай имение, давай милостыню и сделай сокровище неистощимым. Потом убеждает нас и непререкаемыми умозаключениями. Здесь, - говорит, - моль съедает, а на небе - нет. Итак, не безумно ли слагать сокровище в таком месте, в котором оно повреждается? Потом, поскольку моль не съедает золота. Он присовокупил: "куда вор не приближается". Ибо если моль не съедает золота, то вор похищает его. Потом, поскольку не всех же обкрадывают, Он присовокупляет еще большее и совершенно неопровержимое основание. "Ибо где сокровище ваше, там и сердце ваше будет". Пусть, - говорит, - будет и так, что и моль не съест, и вор не подойдет, но самое порабощение сердца закопанному в землю сокровищу и повержение в землю богоподобного существа души какого достойно наказания? Не тем ли больше наказание (предлежит) тому, кто имеет ум? Где сокровище ваше, там и сердце ваше. Если сокровище в земле, то и сердце в ней; если сокровище на небе, то и сердце - горе Кто же не изберет лучше быть горе, чем под землей, быть Ангелом, чем кротом, живущим в подземных норах?

Господь, сделав ученика Своего свободным от лишнего, упразднив от всякой житейской заботы и надмения и таким образом сделав его легким, делает его уже и слугой. Ибо кто желает служить, тот должен быть легким и расторопным. Поэтому говорит: "Да будут чресла ваши препоясаны", то есть вы всегда являйтесь готовыми на дела своего владыки, и "светильники горящи", то есть не живите во тьме и без рассуждения, но свет разума пусть указывает вам все, что должно и что не должно делать. Итак, мир сей есть ночь. Препоясанные по чреслам суть ведущие деятельную жизнь. Ибо таково одеяние рабочих. Им нужны еще и светильники горящие. Ибо при деятельной жизни нужно и дарование рассуждения, то есть, чтобы деятель мог распознавать не только то, что должно делать, но и то, как должно делать. Ибо многие делали доброе, но делали не хорошо. Таковые хотя и были препоясаны по чреслам, поскольку они действовали, но светильников горящих не имели, то есть не имели разумного рассуждения, а впадали или в гордость, или в другую пропасть безумия. Приметь и то, что прежде препоясываются чресла наши, потом светильники зажигаются. Ибо прежде бывает деятельность, потом созерцание, которое есть озарение ума нашего. Ибо светильник, ум наш, тогда называется горящим, когда сияет в нем свет Божий. Итак, будем тщательно упражняться в добродетели, чтобы нам иметь горящими оба светильника наши, то есть слово внутреннее и слово произносимое, внутреннее - все озаряющим в душе, а произносимое - блистающим на языке. Ибо внутренний светильник нас просвещает, а слово учительское и произносимое светит прочим. - И мы должны быть подобны людям, ожидающим возвращения своего господина с брака. Кто ж иной Этот Господин, как не Христос Иисус? Он, восприняв человеческую природу как бы невесту и соединив с Собой, сотворил брак, прилепившись к ней в плоть едину. Да и не один брак творит Он, а многие, ибо на небе каждодневно уневещивает Себе души святых, которые Павел или подобный Павлу представляет ему чистыми девами (2Кор.11:2). Возвращается Он с небесного брака, может быть, открыто пред всеми, при кончине вселенной, когда придет с неба во славе Отца, а может быть, невидимо и неожиданно являясь во всякую пору, при кончине каждого в частности. Итак, блажен тот, кого Он найдет препоясанным по чреслам, то есть готовым служить Богу деятельной частью христианского любомудрия, и имеющим горящий светильник слова и рассуждения, не только творящим доброе, но творящим оное хорошо и сверх того принявшим созерцание как бы некоторый светильник. Ибо чрез препоясание по чреслам у нас становится горящим и светильник созерцания, и даже два светильника, внутренний и износимый вовне. - Для такого слуги сам Господь становится слугой. Ибо сказано: "и посадит их, и, подходя, станет служить им". Бог препоясывается, потому что не всю полноту благ источает нам, но сдерживает оную. Ибо кто может вместить Бога, каков Он есть? Это видно и на Серафимах, которые покрываются от превосходства Божественного света (Ис.6:2). Добрых рабов Он полагает на ложе, то есть всех во всем успокаивает. Ибо как лежавший на ложе все тело успокаивает, так и в будущее пришествие все святые будут успокоены во всех отношениях. Здесь они не находят отдохновения для тела, а там вместе с душами и тела их, духовные и божественные, наследовав нетление, будут наслаждаться совершенным покоем, и Бог будет все во всех их (1Кор.15:28). Господь "станет служить" достойным (рабам), воздавая им равное. Как они служили Ему, так и Он послужит им, предлагая им изобильную трапезу и подавая наслаждение духовными дарованиями. - Под "второй и третьей стражей" можешь разуметь разные времена нашей жизни. Объясню примером. Как не спящий во вторую и третью стражу считается самым неусыпным, ибо эти часы ночи в особенности доставляют людям сон, и сон первый: так разумей, пожалуй, что и при различных состояниях нашей жизни есть времена, которые, если мы окажемся в оные бодрствующими, делают нас блаженными. Похитил ли кто у тебя имение? Дети ли у тебя умерли? Оклеветал ли кто тебя? Если ты в таких обстоятельствах оказался бдящим пред Богом и Владыкой и не допустил себе ничего сделать вопреки Его заповедям, то Он поистине нашел тебя бдящим "во вторую и третью стражу", то есть во время тяжелое, в которое нерадивые души падают и засыпают сном смертным. Итак, необходимо бодрствовать. Ибо мы подобны хозяину дома. Если он не спит, то вор не может похитить ничего из его имения; если же он сонлив, то вор все заберет и уйдет. Некоторые разумеют здесь под вором диавола, под домом - душу, а под хозяином дома - человека. Однако ж такое разумение, кажется, не подходит к связи речи. Здесь вору уподобляется пришествие Господа, по его неожиданности, как и один из апостолов говорит: "день Господень, как тать ночью" (2Пет.3:10). И здесь же, смотри, как Господь объясняет, кто такой вор. "Будьте же, - говорит, - и вы готовы, ибо, в который час не думаете, приидет Сын Человеческий". - Некоторые же говорят, что под бдящими в первую стражу разумеются те, кои внимательнее прочих, под бдящими во вторую стражу - те, кои уступают им, а под бдящими в третью стражу - те, кои стоят ниже и сих. А другие изъясняли стражи о различных возрастах: первую - о юности, вторую - о мужестве, а третью - о старости. Итак, блажен тот, кто в каком бы то ни случилось возрасте найден будет бдящим, а не беспечным относительно добродетели.

Петр, как обо всех заботящийся и по братолюбию ревнующий о пользе слушателей и как получивший уже Церковь в свое доверие, спросил (Господа): ко всем ли Он говорит эту притчу. Господь ясно не отвечает ему на вопрос, а прикровенно показывает, что хотя сказанная притча обща и простирается на всех верующих, кто бы они ни были, но относится и к вам - апостолам и вообще удостоенным учительства или предстоятельства. Слушай. "Кто верный и благоразумный домоправитель". Вышесказанная притча, - говорит, - многим прилична, а теперь говорит о тех, которые удостоены предстоятельства: недоумеваю, кто окажется имеющим то и другое, то есть верность и благоразумие. Ибо таковые редки, и трудно находить их. Как в управлении обыкновенным имением, если кто верен своему господину, но неблагоразумен, тот расточает имение господина, ибо не умеет распоряжаться им как должно, когда нужно давать, не дает, а гораздо больше теряет, и равным образом, если кто благоразумен и находчив, но неверен, тот может быть вором, и тем менее уловимым, чем более он благоразумен, - так и в божественных предметах нужны вместе верность и благоразумие. Ибо я знаю многих, которые, по-видимому, и усердны к добродетели, и богобоязливы, и имеют веру, но, поскольку не могли благоразумно распоряжаться церковными делами, повредили не только имению, но и душам. Например, если кто впадет в духовное преступление, но предстоятель не будет благоразумен, а будет иметь только веру, то есть добродетель бессознательную, то падший может потерпеть вред или от непомерной строгости, или от неуместной кротости его, и не уврачуется, но сокрушится. Итак, кто будет найден верным и благоразумным, тот поставлен будет над слугами Господа, то есть над всеми рабами Его, чтобы каждому в свое время раздавать определенную меру хлеба, то есть или догматическое учение, которым питаются души, или образец деятельности и начертание, как должно жить. Если он будет найден поступающим так, то блажен, и Господь поставит его "над всем имением своим", не только над рабами, но и над всем поставит его, удостоив его высшей степени, так что ему будет покоряться земное и небесное, каковы были, например, Иисус Навин и Илия. Один из них повелевал солнцу, а другой - облакам небесным (Нав.10:12; 3Цар.17:1). Да и все вообще святые как друзья Божии, пользуются достоянием своего Друга. И у друзей обыкновенно все бывает общее (Деян.4:32). И всякий, кто при безмятежной жизни упражняется в деятельной добродетели и подчиняет себе рабские страсти - гнев и похотение, давая каждой из них в свое время определенную меру пищи, гневу, например, ненависть к ненавидящим Господа и раздражение против врагов Его (Пс.138:21), похотению - заботу только о необходимом для плоти, а всецелое устремление - к Богу, всякий таковой блажен: он достигнет и созерцания, и будет поставлен над всем имением (сущим у) Господа он удостоится созерцательным умом зреть и наблюдать все, не только существующее не само по себе, но и то, что в собственном смысле существует, то есть вечно.

Горе таким рабам, которые, получив дарование духовного настоятельства, губят вверенное им домостроительство, пьют и упиваются, будешь ли понимать сие о чувственном пьянстве (ибо и это случается с худыми настоятелями церквей, расточающими имение бедных), или будешь разуметь под пьянством развращение ума в учении и распоряжении имением. Такие предстоятели бьют слуг и служанок, то есть, соблазняя слабейших членов церкви, убивают их совесть. Ибо слабый и малодушный, увидев, что я - архиерей - веду худую жизнь, соблазняется сим и убивается совестью, принимает удары в сердце и делается еще слабейшим. А все это случается с лукавым рабом от того, что он в сердце своем сказал: "не скоро придет господин мой". Ибо такого рода поведение происходит от беспечности и неразмышления о часе кончины. Если же бы мы содержали в мысли, что Господь идет, что при дверях кончина мира и конец нашей жизни, то мы грешили бы менее. - Примечай и наказание. "Рассечет, - говорит, - его", то есть лишит дарования учительства. Чтобы кто-нибудь не подумал, что дарование это поможет ему избавиться от сильного наказания, Он говорит: как поможет ему дарование, когда он в то время не будет иметь его? Ибо быть рассеченным пополам - значит быть лишенным благодати. Таковой, будучи плотью, а не духом, окажется тогда достойным сожаления, поскольку, по апостолу, мы тогда живем по духу, когда Дух Божий живет в нас (Рим.8:9). А кто найден будет ходившим не по духу, но по плоти и непричастным духовной жизни, тот поставится в ряду с неверным, поскольку осудится с миром неверным, как не получивший никакой пользы от мнимой веры. Ибо истинной веры в нем не было. Если бы в нем была истинная вера, он был бы верным домостроителем. А теперь, поскольку он пил и упивался, и расточал принадлежащее господину, очевидно, что не имел истинной верности, какая требуется от домоправителей. Поэтому справедливо часть его полагается с неверными. Ибо, лишенный дарования и разоблаченный, он оказывается поврежденным, а не совсем целым.

Здесь Господь представляет нам нечто более важное и ужасное. Таковый, - говорит, - не только дарования лишится и не найдет в оном пособия к освобождению от наказания, но величие достоинства сделает его повинным еще большему осуждению. Ибо чем более знает согрешающий, тем больше он заслуживает себе наказания. - В дальнейшей речи раскрывает это еще яснее. Кому, - говорит, - дано много, от того много и потребуется, и кому много вверили, с того больше взыщут. Через это Господь показывает, что наказание, заслуженное учителями, будет большее. Учителям дается и вверяется: "дается", например, дарование творить чудеса, врачевать болезни, а "вверяется" им дарование слова и учительства. Господь сказал: "больше взыщут", не при слове "дается", но при слове "вверяется". Ибо при даровании слова поистине нужно делание, и с учителя взыскивается больше. Он не должен оставаться беспечным, но должен приумножать талант слова. Итак, слова "и от всякого, кому дано" ты должен разуметь так: кому много отдали в рост. Ибо предметом, отдаваемым под сохранение, здесь Он назвал рост. - Иные спрашивают: пусть так, что справедливо наказывается знавший волю господина и не делающий по ней; но почему наказывается тот, кто не знал? Потому что и он мог узнать, однако ж, не захотел, а по беспечности сам сделался виновным в незнании. Итак, он достоин наказания за то, что добровольно не узнал. Устрашимся, братие! Ибо если тот, кто совершенно не знал, достоин наказания, то какое извинение оправдает согрешающих при знании, особенно, если они были учителями? Подлинно, осуждение их очень тяжело.

Ибо слово есть огонь, поедающий всякое вещественное и нечистое помышление и истребляющий идолов, из какого бы ни были они вещества. Разумеется и ревность по добру, возгорающаяся в каждом из нас. А может быть, и ревность, порождаемая Словом Божиим, не разнится от первой. Господь желает, чтобы сим-то огнем возгорелись сердца наши. Ибо мы должны иметь пламенную ревность по добру. - "И как желал бы" иначе: и сколь сильно желаю, чтобы он уже возгорелся! Ускоряет возжжение огня сего, подобно как и Павел говорит: "духом пламенейте" (Рим.12:11), и в другом месте: "ревную о вас ревностью Божиею" (2Кор.11:2). - "Крещением" называет смерть Свою. Так как огонь этот имел возгореться не иначе, как после смерти Его, ибо оттуда возросла проповедь и ревность, то присовокупляет речь о смерти, называя ее крещением. Сильно желая ее, говорит: "и как томлюсь", то есть, сколько Я забочусь и томлюсь, пока сие совершится! Ибо Я жажду смерти за спасение всех. - Господь пришел низвести огонь не только на землю, на которой распространились Его учение и вера, но и на душу каждого, которая (сама по себе) есть терновная и бесплодная земля, но Словом Божиим возжигается как бы огнем и становится способной к принятию Божественных семян и духовноплодоносной. Ибо когда благодать Божия невидимо коснется чьей-нибудь души, то, кажется, она горит такой любовью к Богу, что нельзя и сказать. Так точно и Клеопа с его спутником, воспламеняемые невидимо огнем Божией благодати, говорили: "не горело ли в нас сердце наше" (Лк.24:32). Кто испытал такое состояние, тот поймет слова наши. А многие и часто испытывают оное при чтении Божественного Писания или житий святых отцев, то при убеждении и поучении от кого-нибудь, воспламеняясь душами к деланию добра, и одни пылают до конца, а другие тотчас же охладевают.

Христос есть мир наш (Еф.2:14), однако ж говорит: не пришел дать мир. Значит, слова Его загадочны. Итак, мы говорим, что не всякий мир беспорочен и добр, но часто бывает опасен и удаляет от Божественной любви, например, когда мы заключаем мир и согласие на опровержение истины. Христос не пришел дать такого мира, а, напротив, желает, чтобы мы из-за добра разделились друг против друга, что и случилось во время гонений. Ибо в одном дому отец язычник разделялся против верующего сына, и мать против дочери, и наоборот. - Как Он сказал, что пятеро в одном доме станут разделяться, а при исчислении помянул "шесть" лиц? Отвечаем: одно лицо взято дважды, именно: дочь и невестка одно и тоже лицо. По отношению к матери названа дочерью, а по отношению к свекрови - невесткой. Итак, трое - отец, мать и свекровь - станут разделяться против двоих - сына и дочери. Ибо дочь, как мы сказали, будучи одно лицо, но, принимая двоякое отношение, именно: в приложении к матери и к свекрови, представляется поэтому двумя лицами. - Под отцом и матерью, и свекровью разумей, пожалуй, и просто все ветхое, а под сыном и дочерью - все новое. В таком случае Господь желает, чтобы Его новые Божественные заповеди и учение побороли все наше ветхое - греховные нравы и учение. - Разумей и так. Отец есть ум, а сын - рассудок. Между ними в едином доме, то есть в человеке, происходило разделение. Скажу яснее. Ум Дионисия Ареопагата был озарен и принял проповедь. По уму его, без доказательств принявшему веру, противился языческий рассудок, пытающийся доказать и заставляющий следовать диалектическим приемам. Видишь ли разделение между отцом и сыном, враждующих друг против друга ради Христа и проповеди? Матерью и свекровью можешь назвать мысль, а дочерью и невесткой - чувство. И между ними бывает борьба ради Христа. У мысли бывает вражда против чувства, когда мысль убеждает почитать непреходящее выше преходящего, невидимое выше видимого, и имеет на то многие сильные доказательства. Бывает, что и со стороны чувства направляется борьба против мысли. Ибо чувство, руководимое в вере чудесами и видимыми знамениями, не убеждается доводами мысли, не хочет следовать и языческим доказательствам, которые внимающих им побуждают не веровать, что Бог сделался человеком или что Дева - родила. Так безумны умозаключения язычников, боготворящих природу. Между тем чувство посредством видимых чудес приводит к богопознанию лучше всякого доказательства. Итак, не всякий мир и согласие - добро, но бывает, что вражда и разделение кажутся некоторым божественным делом. Поэтому никто да не пребывает в дружбе с лукавыми, но хотя бы отец и мать оказались противниками Закона Христова, и с ними, как врагами истины, должно враждовать.

Поскольку Господь вел речь о проповеди и наименовал ее огнем и мечом, то очень вероятно, что слушатели, не понимая значения слов Его, смутились. Поэтому Он говорит; как перемены в воздухе вы распознаете по некоторым признакам, так и Мое пришествие вам должно было признать из того, что Я говорю и что делаю. Мои слова, подобно как и дела, показывают во Мне противника вашего. Ибо вы - мытари и похитители, а Я не имею, где голову приклонить (Лк.9:58). Поэтому как по туче вы предвозвещаете дождь и по южному ветру - жаркий день, так следовало вам распознать и время Моего пришествия и догадаться, что Я пришел не мир дать, но дождь и смущение. Ибо Я и Сам есмь облако, и иду с запада, то есть человеческой природы, которая прежде унизилась и была в густом мраке от греха. Пришел Я и огонь низвести, и сделал жаркий день. Ибо Я есмь юг - теплый ветер и противоположен холодности севера. Поэтому и явился Я из Вифлеема, который лежит к югу. Сказав это, Господь преподает им учение и о достохвальном мире. Указав похвальное разделение, показывает и мир беспорочный. Именно говорит: когда соперник повлечет тебя в судилище, то еще на дороге всячески постарайся разделаться с ним. Или иначе: "постарайся освободиться" разумеется в таком смысле, что хотя бы ты и ничего не имел, но возьми взаймы под проценты и "постарайся освободиться", чтобы тебе разделаться с ним, "Чтобы он не привел тебя к судье, а судья не отдал тебя истязателю, а истязатель не вверг тебя в темницу, пока не отдашь и последней полушки". Господь говорит это с тем, чтобы оплотяневших привести в страх и побудить к миру. Он знает, что страх убытка и наказаний всего более смиряет оземленевших, поэтому и говорит это. - Разумеют эту речь и о диаволе. Ибо он есть соперник наш. Поэтому мы, будучи еще на "дороге", то есть в этой жизни, должны постараться, через упражнение в добродетели, освободиться от него и ничего не иметь с ним общего, чтобы на будущем суде он не предал нас Судии. Ибо самые дела его, которые мы здесь совершали, предадут нас суду, а Судия отдаст нас истязателю, то есть какой-нибудь мучительной и злотворной силе, и будет наказывать нас до тех пор, пока не получим должное и за последние грехи и не исполним меру наказания. А так как мера наказания никогда не исполнится, то мы будем вечно мучиться. Ибо если будем в темнице до тех пор, пока не заплатим и последней полушки, а заплатить ее мы никогда не будем иметь возможности, то очевидно, что казнь будет вечная.