Толкование Феофилакта Болгарского на Евангелие от Матфея

 

— Господь приходит в отечество не потому, чтобы не знал, что окажут Ему невнимание, но для того, чтобы впоследствии не могли говорить: если б Он пришел, то мы уверовали бы. Приходит вместе и для обличения завистливого нрава своих соотечественников: ибо тогда как им надлежало восхищаться Господом, так украшающим их отечество и учением и чудесами, — они вместо того уничижали Господа за Его бедное происхождение. Вот какое зло — зависть! Она всегда старается помрачить доброе и не позволяет завидующим видеть его. Так и ныне многие, по неблагонамеренности и крайнему неблагородству, бесславят некоторых по причине незнатного происхождения их, хотя они достойны всякой чести.

— Господь говорит вообще о всех пророках, что они не пользуются честию в отечествах своих, между сродниками и домашними. Имеют ли они знаменитых сродников? — в таком случае эти сродники завидуют им, и потому бесчестят: будут ли они бедного происхождения? — опять бесславят их за бедное происхождение. Господь не мог сотворить там чудес не потому, чтобы был бессилен, но потому, что те были люди неверующие. Щадя их, Он не творит чудес, дабы не послужили к большему осуждению их, как людей неверующих и при виде чудес. С другой стороны, для чудотворений потребна во первых сила творящего, во вторых вера приемлющих чудо. Поелику же здесь не доставало второго (из этих условий), то есть, веры имеющих нужду в исцелении: то Иисусу не благопотребно было творить чудеса. Так и должны мы понимать, что выражение Евангелиста — не можаше — употреблено вместо — не решался.

— Господь учил не в одних городах, но и в весях, дабы мы знали, что и нам не должно ни пренебрегать малыми городами, ни постоянно посещать большие города, но что должно сеять слово и в незначительных местечках. Далее, не только Сам Он учил, но и посылает учеников Своих, при том по два, дабы они были смелее. Иначе, если бы Он послал их по одному, то один не так бы смело мог действовать: а если бы послал более, чем по два, то числа апостолов не достало бы для всех селений. Итак посылает по два: ибо блази два паче единаго, говорит Екклесиаст (Екк.4:9). Заповедует им ничего не брать — ни сумы, ни денег при поясе, ни хлеба, чтобы таким образом научить их нестяжательности, и чтобы другие, взирая на них, умилялись, когда они будут научать нестяжательности тем, что сами ничего не имеют. В самом деле, кто не умилится и не подвигнется к нестяжательности, видя, что апостол не берет ни сумы, ни хлеба, который всего нужнее для нас? Велит им пребывать в одном доме, дабы не подумали об них, что они переменяют места ради чревоугодия, бродя от одних к другим. У тех, кои не примут их, они должны были, по словам Господа, отрясти пыль с ног своих, в знак того, что они совершили далекий путь ради их и однако без пользы для них, или в знак того, что они ничего не взяли у них, самой даже пыли, что напротив и ее стрясли, дабы это обратилось во свидетельство им, то есть, в обличение. Аминь глаголю вам, яко отраднее будет Содомом и Гоморром на суде, нежели тем, которые не примут вас. Ибо содомляне, быв наказаны здесь, там будут наказаны легче: притом, апостолы не были посылаемы к ним. Напротив, непринявшие апостолов будут терпеть муки тягчайшие тех.

— О том, что апостолы помазывали маслом, говорит один Марк и еще Иаков брат Божий в своем соборном послании: болит ли кто в вас: да призовет пресвитеры церковныя, и да молитву сотворят над ним, помазавше его елеем (Иак.3:13). Масло полезно бывает и против болезней: оно идет для освещения: оно употребляется при радостном состоянии духа, и означает милость Божию и благодать Духа, которою мы избавляемся от болезней, и от которой получаем и свет, и радость, и веселие духовное.

— Этот Ирод был сын Ирода, избившего младенцев. Как тетрарха 3, Марк называет его царем, употребляя это имя не в строгом смысле. Услышав о чудесах Господних и сознавая, что без причины убил праведного Иоанна, Ирод начал думать, что он воскрес из мертвых и по воскресении получил силу чудотворения. Прежде Иоанн не сотворил ни одного знамения: но после воскресения, — так думал Ирод, — получил он силу творить знамения. Но другие говорили о Христе, что это Илия, потому что Он обличал многих, напр. когда говорил: о роде неверный! А Ирод боялся. Так жалок был этот человек, что боялся мертвого!

— Воспользовавшись случаем, Марк помещает здесь вводную речь о смерти Крестителя. Одни говорят, что Ирод взял Иродиаду еще при жизни Филиппа, и за то обличаем был, как беззаконник, вступивший в брак с женою живого брата своего. Напротив другие утверждают, что Филипп уже умер, но оставил по себе дочь. А когда у Филиппа осталась дочь, то Ироду не следовало жениться на братней жене и после смерти брата: ибо закон повелевал брату взять жену брата своего в том случае, когда бы сей последний умер бездетным. Но в настоящем случае оставалась дочь: следовательно брак Ирода был беззаконный. Смотри, как сильна страсть плотской любви! Вот Ирод, имевший столько уважения и страха к Иоанну, пренебрег этим, чтобы только удовлетворить своей страсти.

— Пир идет весело: сатана пляшет в девице, и дается клятва, беззаконная и безбожная, а более всего безумная. Да ми даси, говорит злая жена, абие, то есть, теперь же, сейчас. Безрассудный же и любострастный Ирод побоялся нарушить клятву и потому убивает праведника, тогда как должен был в сем случае изменить клятве и не совершать столь ужасного преступления (исполнять клятву не везде хорошо). Спекулатором назывался такой военный человек, который поставляем был обществом на то, чтобы казнить и убивать преступников. Трупом Евангелист называет тело Крестителя, так как тело, по отсечении головы, обыкновенно падает 4, и потому называется трупом. Можно понимать рассматриваемое место и в переносном, духовном смысле. Так, Ирод представляет собою грубо-плотский народ иудейский: он взял жену — ложную и нелепую славу, дочь которой и ныне еще пляшет и находится в движении у иудеев, — это обольщающее их знание писаний. Они думают, что знают писания, тогда как на самом деле не знают: ибо они обезглавили Иоанна, то есть пророческое слово, потому что не приняли главу пророчества, разумею Христа. Посему если они имеют пророческое слово, то имеют его без главы, то есть, без Христа.

— После своего проповедания Апостолы собираются к Иисусу. Это должно быть для нас уроком, что и мы, быв избраны на какое-либо служение, не должны выходить из послушания избравшему нас и возноситься пред ним, но должны признать его главою, обращаться к нему и доносить ему обо всем, что сделали мы и чему научили (надобно не только учить, но и делать). Христос дает ученикам Своим отдохнуть: это урок уже предстоятелям, чтобы они умели давать и отдых труждающимся в слове и учении, а не всегда держали бы их в напряжении и трудах. Далее, Господь, не любя славы, удаляется в пустое место. Однако и здесь не укрылся от искавших Его. Напротив, народ столько внимательно наблюдал, как бы Господь не укрылся от него, что предварил, то есть, опередил самих Апостолов и пошел к тому месту, где Иисус намеревался отдохнуть. Так и ты предваряй Иисуса: не дожидайся, чтоб Он тебя подозвал, но лучше сам поспеши вперед, чтобы предупредить Его.

— Фарисеи, будучи хищными волками, не спасли народа, а поядали его. Посему народ, миновав их, собирается ко Христу, истинному Пастырю. И Христос дает ему пищу, сначала более полезную и ценную — в слове, а потом и телесную. Но посмотри на учеников, как они отличаются человеколюбием! Жалея о народе, подходят ко Христу и начинают умалять Его о нем. Господь же, искушая их и испытывая, познали ли они силу Его, что он может напитать народ, говорит: дадите им вы ясти. На это ученики, в виде упрека, представляют Ему, с одной стороны, великость своей скудости, с другой — многочисленность народа, как будто Он не знает этого. В сем затруднении они говорят: купим двема стома пенязь хлебы, и дадим им ясти? Наконец Господь заставляет всех возлечь на траве отдельными рядами. Это и значит выражение — на споды на споды, то есть, как бы за разные столы. То же означает и следующее выражение: на лехи на лехи, то есть, на разные отделения или части: ибо лехами называют обыкновенно разные гряды в огородах, на которых садят часто разные овощи.

— Господь взирает на небо, во-первых, для того, чтоб научить нас просить себе пищу у Бога, а не у диавола, как делают люди, живущие неправедными прибытками: во-вторых, для того, чтоб показать народу, что Христос не противник Богу, напротив Сам призывает Бога. Дает хлебы ученикам, дабы они не позабыли о чуде после того, как принимали хлебы собственными руками. И двенадцать коробов избытков остаются для того же, чтобы каждый из Апостолов, понесши на своих плечах по коробу, содержал чудо всегда в памяти. А то, чтобы не только напитать такое множество народа, но еще оставить избытки, есть знак преизбыточествующей силы во Христе. Моисей хотя и давал манну, но только на нужду каждого, ибо в том, что оставалось лишнего, заводились черви. И Илия, пропитывая известную жену, доставлял именно столько, сколько достаточно было для пропитания. Напротив Иисус, как Владыка, производит то, что оказывается избыток. Это — смысл исторический. В переносном смысле пять хлебов означают книги Моисеевы, которых пять: Бытия, Исход, Левит, Чисел и Второзаконие. Две рыбы знаменуют слова рыбарей — Апостол и Евангелие. Ими-то питаются наши пять чувств, означаемые пятью тысячами народа. Впрочем, мы не все можем съесть, но многое останется в избытке, что могут понести одни Апостолы. Так, труднейших сторон разумения закона и Евангелия мы, еще раболепствующие пяти чувствам, не можем понести, а могут одни Апостолы.

— Понуди ученики. Ученики только по понуждению разлучаются с Ним, а сами по себе они не хотели расставаться, частию по своей любви к Нему, частию по недоумению о том, как Он может придти к ним без лодки. А Он, отпустив народ, восходит (на гору) помолиться наедине, так как молитва требует уединения и невозмутимого состояния. Господь попускает ученикам быть обуреваемыми на море, дабы они научились терпению. Для того же Он не тотчас и является к ним, но попускает быть в опасности от бури целую ночь, чтобы приучить их быть терпеливыми, и ждать избавления не в самом начале опасностей. Но заметь и другое обстоятельство, то есть, что пред тем, как прекратить опасность, Он повергает их тем в больший страх: ибо, когда увидели Его, Они закричали от испуга, думая, что это привидение. Тогда Господь тотчас ободряет их гласом Своим, говоря: не бойтеся: потом, войдя в лодку, дает им совершенное успокоение, потому что ветер вдруг перестал. Ходить по морю есть великое чудо и свойственно единому истинному Богу: а тем, что было смятение между учениками и противный ветер, чудо еще более возвышается. Что же до Апостолов, — они, не познав (Христа) из чуда над хлебами, познали Его из настоящего чуда на море. Посему можно думать, что Христос попустил им быть в опасности и для того, чтобы они, не познав Его из чуда над хлебами, познали теперь из чуда над морем и отсюда извлекли для себя пользу.

— Господь прибыл в сие место, кажется, после немалого времени (отсутствия): посему Евангелист и говорит: познаша Его, начаша приносити болящыя. В дома они еще не звали Его, но сами приносили больных, умоляя о том, чтобы им прикоснуться хотя к краю одежды Его. Ибо чудо над кровоточивою женою дошло до сведения всех и произвело в них тем большую веру.

— Наученные держаться одной добродетели и кроме ее ничем иным не озабочиваться, ученики Господа без умысла и в простоте ели неумытыми руками. Между тем фарисеи, желая найти предлог к порицанию, ловят этот случай, и обвиняют Апостолов, хотя не как нарушителей закона, но как нарушителей предания старцев: ибо в законе нет предписания умывать руки до локтей пред принятием пищи, но этого держались они, как предания старцев.

Чтобы сильнее обличить иудеев, Господь приводит и Пророка осуждающего их. Они обвиняли учеников за то, что ученики преступили предание старцев: а Господь направляет против них самих гораздо сильнейшее обвинение, именно, что они преступают закон Моисеев. Закон, говорит Он, учит: чти отца твоего и матерь твою: а вы учите детей говорить своим родителям так: то, чего вы хотите от меня, есть корван, то есть, посвящено Богу. Ибо фарисеи, желая воспользоваться имуществом простых людей, учили детей (когда дети имели какую-либо собственность и родители требовали у них) говорить следующее: я уже посвятил то Богу, и ты не требуй посвященного Богу. Обольщая таким образом детей и убеждая их посвящать Богу из своего имения, фарисеи чрез это заставляли их пренебрегать родителями, и посвященное Богу поглощали сами. Это-то Господь и ставит им в вину, что они ради корысти преступают закон Божий.

Научая людей понимать предписания закона о пище не плотским образом, Господь начинает здесь постепенно раскрывать смысл закона, и говорит, что ничто, входящее внутрь, никого не оскверняет, но сквернит то, что исходит из сердца. Под лукавым оком разумеет или зависть, или распутство: потому что и завистливый бросает на завидуемого обыкновенно лукавый и язвительный взгляд, и развратный, засматриваясь своими очами, стремится к делу лукавому. Хулою называется оскорбление Бога: если, например, кто станет говорить, что нет промысла Божия, то это будет хула: почему Господь и совокупляет с нею гордыню. Гордыня есть как бы пренебрежение Бога, когда кто, сделав доброе дело, приписывает его не Богу, а собственной силе. Под безумством разумеет обиду против ближних. Все эти страсти оскверняют душу, и возникают и исходят из нее. К народу Господь говорил таким образом не довольно ясно, почему и заметил: имеяй уши слышати да слышит, то есть: понимающий пусть понимает. Что же касается апостолов, которые глубже понимали речь Господа и подошли спросить Его о притче, то есть, об этой прикровенной речи (притча есть прикровенная речь): то Господь сначала упрекнул их, сказав: тако ли и вы неразумливи есте? но потом разрешил им то, что было для них не удобовразумительно.

После того, как сказал о пище и увидел, что иудеи не веруют, Господь переходит в пределы язычников: ибо при неверии иудеев спасение имело перейти к язычникам. Сначала Господь старался скрываться, чтоб иудеи не имели предлога обвинять Его, как бы приставшего к стороне нечистых язычников. Однако Он не мог утаиться, ибо нельзя было Ему утаиться и никем не быть узнану. Означенная жена, услышав о нем, обнаруживает горячую веру. Посему и Господь не тотчас соглашается (на ее просьбу), но отсрочивает дар, дабы показать, что вера жены тверда и что она терпеливо ждет, не смотря на отказ. Научимся и мы не оставлять тотчас молитвы, когда не получаем немедленно просимого, но терпеливо продолжать молитву до тех пор, пока получим то, чего просим. Господь называет язычников псами, так как они почитались у иудеев нечистыми. Хлебом называет Он благодеяние, назначенное Богом для детей, то есть, для евреев. Посему и говорит, что язычникам не следует участвовать в благодеянии, которое назначено для иудеев. Поелику же жена отвечала разумно и с верою, то получила просимое. Иудеи, говорит она, имеют хлеб, то есть, всего Тебя, сшедшего с небес, и Твои благодеяния: а я прошу крупиц, то есть, малой доли Твоих благодеяний. Но посмотри, как действует и Господь! Он не сказал: сила Моя спасла тебя, но что сказал? за сие слово, то есть, за веру твою, иди, дочь твоя исцелилась. Извлеки отсюда и ты полезный урок. Всякий из нас, когда делает грех, есть жена, то есть, слабая душа. Такая душа есть финикиянка, как имеющая багряный 5, то есть, кровавый и убийственный грех. У такой души есть дщерь — лукавые действия, действия бесовские. Будучи грешниками, мы именуемся псами, полными нечистот: почему и недостойны бываем принять хлеб Божий, то есть, причаститься пречистых Таин. Но ежели мы в смирении сознаем, что мы псы, ежели исповедуемся и откроем грехи свои: то исцелится дочь наша, то есть, бесовские дела.

Господь не медлит в языческих местах, но скоро удаляется от них, дабы, как я сказал, не подать иудеям повода говорить о Себе, что Он поступает противозаконно, смешиваясь с язычниками. Удалясь посему из пределов Тира и Сидона, Он приходит в Галилею, и тут исцеляет глухонемого, которого недуг был от беса. Он берет его особь: ибо не был славолюбив, смирив Себя до нашей нищеты, и не желая совершать чудес пред многими, разве когда требовала того польза зрителей. А плюнув коснуся языка его, в знак того, что все части святой Его плоти были божественны и святы, так что даже и плюновение разрешало узы языка. Всякое плюновение есть излишек (соков), но в Господе все чудно и божественно. Воззрев на небо, Господь воздыхает с одной стороны — молитвенно к Отцу, чтоб Он помиловал человека, и в пример нам, чтобы мы, намереваясь совершать какое-либо доброе дело, взирали к Богу и у Него просили помощи для совершения оного: а с другой стороны — воздыхает и из сожаления о человеческой природе, как она до того предана диаволу, что терпит от него такое поругание и страдание. Посему-то, когда исцелял Господь, исцеленные и проповедуют о Нем, не смотря на то, что Он запрещал им это и заповедал не говорить ничего. Отсюда научимся и мы, когда благодетельствуем другим, не принимать от них похвал, а когда получаем благодеяния, прославлять благодетелей и разглашать об них, хотя бы они и не желали того.

Господь уже и прежде сотворил подобное чудо. Он чудодействует и теперь, имея благоприятный к тому случай. А случай был такой, что народ находился при Нем три дня, и взятый на дорогу съестной запас у него вышел весь. Ибо Господь не всегда совершал чудеса над пищею, дабы не подумали, что народ ходит за Ним ради пищи. Он и теперь не стал бы творить чудеса, если бы не предстояла народу, по-видимому, опасность от недостатка пищи. Но посмотри и на учеников, как они еще неразумны и не имеют еще веры в силу Его, хотя уже видели чудеса! Впрочем, Господь не порицает их, научая и нас не слишком нападать на неопытных, но прощать их, как неразумеющих. Размысли и о том, что Христос никого не хочет отпустить голодным, но желает всех насытить дарами Своими, и особенно тех, кои пробыли с Ним три дня, то есть, крестившихся. Поелику крещение называется просвещением, и совершается в три погружения: то просвещаемые крещением оказываются тридневными. Господь берет седмь хлебов, разумею семь духовнейших слов ибо число семь есть образ Духа. Дух все приводит в совершение, а жизнь наша и век сей совершается в семеричном числе. Просвещенные едят и насыщаются, и оставляют избытки, поелику не все Божии мысли могут вместить. Выше, при чудодействии над пятью хлебами осталось двенадцать кошниц избытков, так как там было пять тысяч, которые означали раболепствующих пяти чувствам: поэтому они и не могли съесть многого, но удовлетворились малым: почему и в избытке осталось много. А здесь от семи хлебов осталось семь кошниц и малый избыток: поелику народу было четыре тысячи, которые означают утвердившихся в четырех добродетелях: а потому они, как более крепкие, ели много, и оставили мало: ибо только того не могли съесть, что более духовно и глубоко: а это и означают семь кошниц. Из рассматриваемой истории познай и то, что мы должны довольствоваться только тем, что нужно, и ничего более не просить. Ибо вот сии люди, евши и насытившись, не взяли с собой хлебных остатков, но их взяли ученики, подобно как было и с вышеупомянутыми кошницами. Так и нам должно довольствоваться даруемым, по мере нужды.

После чуда над хлебами, Господь тотчас уходит в другое место, опасаясь, чтобы народ вследствие такого чуда не возмутился и не вздумал поставить Его царем. А фарисеи требуют знамения с неба, напр. остановить солнце или луну, низвести молнию, произвести перемену в воздухе. Они думали, что небесного знамения Он не в состоянии сотворить, имея возможность производить силою веельзевула одни только земные знамения. Но Иисус не внемлет им: ибо для знамений с неба назначено другое время, — разумею время второго пришествия, когда силы небесные подвигнутся, и луна не даст света своего: время же первого пришествия не имеет ничего подобного, но все исполнено кротости. А потому не дастся роду сему знамение с неба.

Господь оставляет фарисеев, как людей неисправимых. Ибо медлить должно там, где есть надежда на исправление: а где зло неисправимо, оттуда надлежит бежать. Ученики забыли взять хлебы по особому устроению Божию, чтобы они, после строгого выговора Христова, сделались разумнее и познали силу Христову. Ибо когда Господь сказал, чтобы они остерегались закваски фарисейской, то есть, учения фарисейского, то они подумали, что Господь напоминает им о закваске хлебной. Итак справедливо Он упрекает их, как неразумеющих силы Христовой, которою Господь может сотворить хлебы и из ничего. Учение фарисеев и иродиан называет закваскою по той причине, что оно было терпко и исполнено ветхой злобы. И всякий, кто обветшал во зле и не может говорить ничего духовного, чтобы усладить гортань слышащего, имеет в себе закваску древней злобы, то есть, учение ядовитое и ведущее принявших его только к раскаянию. Но кто были иродиане? это какие-то новоявившиеся учители, кои говорили, что Ирод есть Христос, и что в него должно верить.

Вифсаида и Хоразин, кажется, страдали большим неверием: за что Христос и поносил ее, как говорит (Мф.11:21): горе тебе Хоразине, горе тебе Вифсаидо: яко аще в Тире и Сидоне быша силы были бывшыя в вас, древле убо во вретищи и пепеле покаялися быша. По прибытии сюда Господа, приводят к нему слепого. Но вера приведших не была чиста: почему Господь и выводит слепого из селения, и потом уже исцеляет его. Он плюет на очи слепого и возлагает на него руки, дабы мы знали, что Божественное слово и следующее за словом действие может совершать чудеса: ибо рука есть образ действия, а плюновение есть образ слова, поколику оно выходит из уст. Но и сам слепой не имел совершенной веры. Поэтому Господь не вдруг дает ему прозреть, а постепенно, как человеку имеющему веру не всецелую: ибо по мере веры даются и исцеления. Заповедует ему не входить в селение, потому что жители Вифсаиды, как я сказал, были неверные, и человек тот среди них повредил бы своей душе: не велит даже никому и говорить о случившемся с ним, чтоб неверующие не подверглись большому осуждению. И мы часто бываем слепы душою, живя в селении, то есть, в мире сем: но когда выходим из селения, то есть, когда отвергаемся дел мира, Христос исцеляет нас: по исцелении Он говорит нам, чтоб мы не возвращались опять в село, но шли домой: а дом каждого из нас есть небо и тамошние обители.

— Спрашивает их о Себе, отведя далеко от иудеев, чтоб им некого было бояться исповедать истину. Они отвечают, что одни принимают Его за Иоанна, другие за Илию: ибо многие думали, что Иоанн воскрес, как полагал и Ирод, что он по воскресении получил и силу чудотворений, тогда как при жизни своей Иоанн не сотворил ни одного знамения. Спросив их таким образом о мнениях других, Господь спрашивает у них потом и собственного их мнения, как бы так говоря: те так думают обо Мне ошибочно: а вы за кого Меня почитаете? Что же Петр? Он исповедует Его Христом, предвозвещенным пророками. Но что сказал Господь на исповедание Петра, и как ублажил его, это Марк опустил, чтобы не показаться пристрастным к Петру, учителю своему. Напротив Матфей сказал обо всем без опущения. Господь не велел им говорить никому, потому что хотел прикрыть славу Свою, дабы многие не соблазнились о Нем и при неверии не сделались повинными большему наказанию.

— Приняв от учеников Своих исповедание, что Он есть истинный Христос, Господь открыл им и тайну креста. Но открыл ее еще не вполне: ибо апостолы не понимали того, что Он говорил, и не разумели, что значит воскреснуть, но думали, что лучше Ему вовсе не страдать. Поэтому Петр и начинает возражать, говоря, что напрасно предавать Себя на смерть, когда может и не страдать. Но Господь, показывая, что страдание Его будет во спасение им и многим, и что один сатана не хочет, чтоб Он пострадал и спас людей, называет Петра сатаною за его мысли, свойственные сатане, за то, что он не желал Христу пострадать, но прекословил Ему: сатана значит — противник. Иди за Мною, говорит, то есть следуй Моей воле, не прекословь и не будь противником Моим, но следуй Мне. Петр, по словам Господа, мыслил человеческая: ибо мыслил плотское, хотел, чтоб Господь оставался в покое, не предавал Себя на распятие и не подвергался напасти за спасение мира.

Поелику Петр прекословил Христу, желавшему предать Себя на распятие: то Христос призывает народ и в слух всех говорит, направляя речь главным образом против Петра: ты не одобряешь того, что Я беру крест: а Я говорю тебе, что ни ты, ни другой кто не спасетесь, если не умрете за добродетель и истину. Заметь, Господь не сказал: умри и тот, кто не хотел бы умирать, но — иже хощет. Я, говорит, никого не принуждаю. Призываю не на зло, а на добро: а потому, кто не хочет, тот и не достоин сего. Что значит отвергнуться себя? это мы поймем, когда узнаем, что значит отвергнуться другого кого-либо. Кто отвергается другого кого-либо, отца ли, брата ли, или кого-либо из домашних, тот, хотя бы смотрел, как его бьют или убивают, не обращает внимания и не соболезнует, сделавшись чуждым ему. Так и нам повелевает Господь, чтоб и мы ради Его презирали свое тело и не щадили его, хотя бы били или порицали нас. Да возмет крест свой, сказано, то есть, поносную смерть, ибо крест почитался тогда орудием поносной казни. А как многих распинали и разбойников: то присовокупляет, что с распятием должно иметь и другие добродетели: ибо это означают слова: и по Мне грядет. Поелику же повеление предавать себя на смерть показалось бы тяжким и жестоким: то Господь говорит, что оно напротив весьма человеколюбиво: ибо кто погубит душу свою, но ради Меня, а не как разбойник казнимый, или самоубийца (в сем случае смерть будет не ради Меня), тот, говорит, обретет душу свою, между тем как думающий приобресть душу, погубит ее, если во время мучения не устоит. Не говори Мне, что этот последний сбережет себе жизнь: ибо, если бы он даже приобрел целый мир, все бесполезно. Спасения нельзя купить никаким богатством. Иначе, приобретший весь мир, но погубивший душу свою, отдал бы все тогда, когда будет гореть в пламени, и таким образом искупился бы. Но такой выкуп там невозможен. Здесь заграждаются уста и тех, которые вслед за Оригеном говорят, что состояние душ переменится на лучшее, после того, как они накажутся соразмерно грехам своим. Да слышат они, что там никак нельзя дать выкупа за душу, и мучиться только в той мере, сколько нужно будто бы для удовлетворения за грехи.

Не довольно одной внутренней веры: требуется и исповедание уст. Ибо как человек двойствен, то двоякое должно быть и освящение, то есть, освящение души посредством веры, и освещение тела посредством исповедания. Итак, кто постыдится исповедать распятого Богом своим, того и Он постыдится, признает недостойным рабом Своим, когда приидет уже не в смиренном виде, не в уничижении, в котором являлся здесь прежде и за которое некоторые стыдятся Его, но в славе и с воинством ангельским. Сказав о славе Своей и желая научить, что Он не напрасно упоминает об ней, Господь говорит затем, что суть нецыи от зде стоящих, то есть, Петр, Иаков и Иоанн, кои не умрут, пока Я не покажу им в Своем преображении того, с какою славою явлюсь во время пришествия. Ибо преображение есть не что иное, как предзнаменование второго пришествия. Так просияет в то время Он Сам: так просияют и праведники.

Евангелист Лука говорит, что это было спустя восемь дней. Впрочем он не противоречит Марку, но совершенно согласен с ним. Речь его обнимает и тот день, в который Господь возвестил (о предстоявшем преображении Своем), и тот, в который Он возвел (учеников на гору): тогда как Марк говорит об одних промежуточных днях. Господь поемлет и возводит на высокую гору только трех верховных апостолов, — Петра, как исповедавшего и возлюбившего, Иоанна, как любимого, и Иакова, как великого проповедника и богослова, который был столь тяжек для иудеев, что Ирод, желая угодить иудеям, убил его. Возводит их на гору высокую, дабы чудо было тем славнее. А особь (наедине) возводит потому, что хотел явить тайну. Самое преображение разумей не как существенное изменение вида Христова, но как озарение его неизреченным светом, при чем естественный вид его оставался тот же, как и прежде.

По многим причинам Илия и Моисей являются беседующими со Христом. Но достаточно упомянуть о двух. Так, поелику ученики радовались, чти в народе одни принимали Его за Илию, а другие за одного из пророков: то Он являет им величайших пророков, дабы ученики по крайней мере таким образом познали различие между рабами и Владыкою. Вот первая причина. Вторая: так как многие почитали Христа богопротивником, разоряющим будто бы субботу и преступающим закон: то Он показывает на горе таких пророков, из коих один был законодатель, а другой ревнитель: а такие пророки не стали бы беседовать с Ним, если бы Он разорял закон и не исполнял того, что они проповедали. Петр же боялся сойти с горы (ибо страшился распятия Господня), и потому сказал: добро есть нам зде быти, и не сходить в среду иудеев; ибо, если враги твои сюда и придут, мы имеем Моисея, поразившего египтян, имеем Илию, низведшего с неба огонь и истребившего пятьдесятоначальников. О чем же беседовали с Ним пророки? Она говорили о распятии и смерти Его. А что говорил Петр, он сам не знал, что говорит, потому что все они (ученики) были в страхе от неизреченного света и славы (Христовой). Он не хотел, чтоб Иисус сходил с горы на распятие, ради нашего спасения, а желал оставаться всегда на горе. Но обратим наш ум и к (таинственному) созерцанию. По кончине мира сего, созданного в шесть дней, возведет нас Иисус, если мы (истинные) Его ученики, на гору высокую, то есть, на небо, и явит себя нам в светлейшем виде. Ныне Он является нам в бесславном виде, как распятый и сын древоделателя, а тогда увидим славу Его, как Единородного: увидим также и закон и пророков, беседующих с Ним, то есть изреченное о Нем Моисеем и пророками тогда уразумеем и найдем совершенное исполнение их вещаний. Тогда услышим мы и Отеческий глас, ибо Отец откроет нам Сына и возвестит: Сей есть Сын Мой. Как же Он возвестит нам это? При осенении облака, то есть, Святого Духа: ибо Он есть источник жизни.

Для чего Иисус заповедывает ученикам не говорить никому о преображении? Для того, чтобы люди, слыша о такой славе Христа, впоследствии не соблазнились, когда увидят Его распинаемым. После же воскресения из мертвых, удобно будет сказать о столь славном событии, бывшем до распятия Христова. Итак апостолы удержаша слово в себе (соблюли в тайне это событие), стязающеся, что есть из мертвых воскреснути: ибо они еще не разумели слов Его, что Ему должно воскреснуть из мертвых.

Между иудеями держалась молва, что пред пришествием Христа придет Илия. Впрочем фарисеи не так, как должно, толковали писанное об Илии, но злонамеренно превращали (смысл Писаний), скрывая истину. Ибо пришествий Христовых два, одно первое (которое уже было), а другое еще имеет быть. Предтечею первого был Иоанн, предтечею второго будет Илия. Но Христос называет Илиею Иоанна, как обличителя, ревнителя и пустынника. Таким образом Господь опровергает мнение фарисеев, которые думали, что предтечею первого Христова пришествия должен быть Илия. Как же опровергает? Он говорит: Илиа убо пришед устроит вся: и како писано о Сыне человечестем, да много постраждет. Это значит вот что: когда придет Илия Фесвитянин, он умирит непокорных иудеев и приведет их к вере, и таким образом соделается предтечею второго пришествия Христова. А если бы Фесвитянин, долженствующий устроить все, был предтечею первого пришествия: то как же написано, что Сын человеческий должен пострадать. Итак одно из двух: или Илия не должен быть предтечею первого пришествия, ежели Писания говорят истину, что Христу надлежит пострадать: или мы будем верить словам фарисеев, что предтечею первого пришествия должен быть Фесвитянин, — и тогда не будет истины в Писаниях, которые говорят, что Христос постраждет: ибо Илия должен устроить все, и не будет тогда ни одного еврея неверующего, но все поверят проповеди, кто только услышит ее от Илии. Опровергая таким образом превратное мнение фарисеев, Господь сказал, что Илия, то есть, Иоанн, уже прииде, и сотвориша ему, елика хотеша: поелику не поверили ему, и он приял кончину отсечением (главы), сделавшись жертвою забавы (Иродовой).

Иисус, пришедши к ученикам, к тем девяти, которые не восходили с Ним на гору, нашел их в состязании с фарисеями. Ибо в отсутствие Иисуса фарисеи, приступив к ученикам Его, покушались привлечь их в свою сторону. Между тем народ, лишь только увидел Его, тотчас приветствовал. Народ смотрел на Него и приветствовал, как бы возвратившегося издалека. А по мнению некоторых, и самый вид Его, от света преображения сделавшись прекраснее, привлекал к Нему народ с приветствиями. И отвещав един от народа рече. Этот человек был немощен в вере, как свидетельствует Господь, сказав: О роде неверный, и еще: вся возможна верующему: да и тот сам говорит: помози моему неверию. Он и учеников (Иисуса) оговаривает, как бы все они были неверующие. А надлежало ему не пред всеми обвинять их, но особо наедине.

Итак человек тот, пришедши (к Иисусу), винил учеников, что они не могли исцелить сына его: но Христос обращает обвинение на него самого, и говорит как бы так: ты не имеешь веры, и потому ты сам виновен в том, что не исцелился сын твой. Впрочем слова Иисуса относятся не к одному только этому человеку, а говорит это Он вообще о всех иудеях, укоряя их за неверие. Ибо многие из предстоящих могли этим (случаем) соблазниться. А когда говорит (Иисус): доколе буду с вами, то сим выражает, что для Него вожделенна была смерть, то есть (как бы так сказал): прискорбно мне жить с вами неверующими. Впрочем Он не останавливается (только) на укоризне, а подает и исцеление, обнаруживая в исцелении отрока не высокомудрие, а гораздо более — смиренномудрие. Ибо заметь, что не своей силе, а вере человека того приписывает исцеление, говоря: вся возможна верующему. Притом, Он запретил духу, увидев собиравшийся (к Нему) народ, опять потому, что не хотел исцелять пред множеством народа, — для показания своей силы и для своей славы. А запрещением и словами: изыди и ктому не вниди, дает знать, что за неверие человека бес опять мог бы войти в него, если б не возбраняем был запрещением Его. Но он попустил бесу разбить отрока, дабы все поняли бесовское искушение, и то, что бес мог бы умерщвлять человека, если б не ограждала их рука Божия. Говоря в переносном смысле, бес повергает людей в огонь гнева и похоти, и в бурные волны житейских дел. Этот бес нем и глух, — глух, как нехотящий слышать словес Божественных, нем, как немогущий и других научить чему-либо душеполезному. Но когда Иисус, то есть, евангельское слово, возьмет человека за руку, то есть управит его деятельные силы, тогда он освобождается от беса. Заметь также, что Бог готов помогать нам, но мы сами отрицаемся делать добрые дела. Ибо сказано: воздвиже его Иисус, — вот помощь Божия, и воста, то есть, — в самом человеке (возбудилось) тщание на добрые дела.

Ученики боялись, не лишились ли они благодати, данной им от Господа, и не потому ли не могли изгнать беса. Заметь и благоговение их в том, что приступают они к Иисусу наедине. Сей род. Какой? Род бесновавшихся в каждом новомесячии, или вообще весь род бесов, который не изгоняется иначе, как молитвою и постом. Должно поститься и тому, кто страждет от них, и тому, кто хочет целить, — и тому и другому это нужно: особенно же требуется это от самого страждущего: да и не поститься только надобно, но и молиться, и не молиться только, но и поститься. Ибо так истинная молитва совершается, когда соединяется с постом, когда молящийся не обременен пищею, молится легко и без затруднения.

Везде слово о Своем страдании соединял (Иисус) с чудотворениями, дабы не думали, что Он страдал по немощи. И теперь, сказав прискорбное слово, что убиют Его, присовокупляет и радостное, — что в третий день воскреснет: дабы мы знали, что за скорбями всегда последует радость, и поэтому дабы не истаевали (духом) напрасно в скорбях, но надеялись получить что-либо и радостное.

Ученики, имея еще человеческие помышления, спорили между собою о том, кто из них больше и почетнее у Христа. Но Господь, хотя не возбраняет стремления к большей чести (ибо повелевает нам желать высших степеней), однако не дозволяет нам похищать первенство у других, напротив хочет, чтобы мы смирением достигали возвышения. Так, Он поставил посреди (учеников) дитя и поучает нас быть ему подобными. Дитя ни славы не ищет, не завидует, не помнит зла. Да и не тогда только, говорит (Иисус), вы получите великую награду, когда сами будете такими (как дитя): но ежели и других подобных примете ради Меня, и за это получите царство небесное, поелику примете Меня: а принимая Меня, примете Пославшего Меня. Видишь ли, какую силу имеет смирение и нрав простой и бесхитростный? Это вселяет в нас Сына и Отца, а следовательно и Духа Святого.

Не по соревнованию какому-либо и не по зависти сын громов возбраняет тому человеку изгонять бесов: но желает, чтобы все, призывающие имя Христово, и последовали за Христом, и чтобы все ученики составляли одно тело. При начале же (евангельской) проповеди случалось, что некоторые, побуждаемые страстию славолюбия, желали совершать знамения: но видя, как могущественно имя Иисусово, они призывали его и таким образом совершали знамения, хотя и чужды и недостойны были благодати Божией. Ибо Господу угодно было, чтобы проповедь распространялась и чрез недостойных. Что же Спаситель? Он не позволил Иоанну возбранять совершавшему знамения: не браните, говорит, никтоже бо может вскоре злословити Мя, иже сотворит силу о имени Моем. То есть, как будет злословить Меня тот, кто именем Моим приобретает себе славу, и призыванием Меня совершает чудеса? По-видимому, Господь противоречит Сам Себе: ибо в другом месте говорит: иже несть со Мною, на Мя есть. Но сии слова сказаны о бесах, которые стараются отвлечь сущих от Бога и рассевают Божие достояние. А здесь говорится о людях, которые чрез других, делающих чудеса, приводятся к Богу.

Я, говорит, не только не возбраняю тому, кто совершает Моим именем чудеса: но если кто даст вам что-либо и самое малое, ради Меня, а не ради людей мирских, и то не лишится награды своей. А о чаше воды сказал, имея в виду людей, отговаривающихся бедностию. Если, говорит, и чашу воды подашь, — меньше этого уже ничего не может быть, — и это не пропадет у тебя. Так если ты почтишь одного из малых, то ты угодишь Богу: если и соблазнишь одного из малых, то ты согрешил: лучше бы повесили тебе на шею жернов ослий (мельничный). Этим выражает, что мы подвергаемся в таком случае тягчайшему наказанию. Господь указал чувственное мучение, с тем, чтобы устрашить нас этим видимым примером.

Высказав такую угрозу противу соблазнителей, что лучше бы быть им вверженным в море, Господь поучает теперь соблазняемых остерегаться людей, готовых соблазнить и сбивать их с пути (истины). Будет ли соблазнять тебя нога, или рука, или око, то есть, будет ли соблазняющий и запинающий в деле спасения из числа домашних твоих, или из близких по плоти, — отсеки его, то есть, отвергни любовь к нему и дружбу. А червь и огонь, терзающие грешников, есть совесть каждого и воспоминание о гнусных делах, совершенных в сей жизни. Это угрызает, как червь, и жжет, как огонь. Всяк бо, говорит, огнем осолится, то есть, искушен будет, как и Павел говорит, что все будет искушено огнем (1Кор.3:13). И всяка жертва солию осолится: эти слова привел (Иисус) из книги Левит (Лев.2:13). Там Бог говорит: всяк дар жертвы вашея солию да осолится. Итак надобно нам осолить свои жертвы солью Божиею, то есть, приносить жертвы не чахлые и слабые, но крепкие и здоровые. Солию же Господь называет и апостолов и вообще тех, которые имеют предохраняющую и вяжущую силу. Ибо как соль предохраняет мясо и не допускает зарождаться в нем червям, так и слово учителя, ежели оно крепко и вязко, удерживая людей от плотских страстей, не дает в них места неусыпающему червю. Если же сам учитель будет без соли, и не будет иметь в себе возбуждающей и вяжущей силы: то чем осолится, то есть, исправится. Итак, имейте в себе соль, то есть, укрепляющую и вяжущую благодать Духа, чтобы быть вам в мире между собою, связуясь с ближним союзом любви. Вот что значит иметь соль, и вот к чему сказаны слова: имейте мир с ближними своими. О таких Соломон сказал: кони мнози в колеснице Фараони, и пр.

Господь часто оставлял Иудею по причине ненависти к Нему фарисеев. Но теперь опять приходит в Иудею, потому что приближалось время Его страданий. Впрочем Он идет не прямо в Иерусалим, но (сначала) только в пределы иудейские, чтобы оказать пользу незлобивому народу: тогда как Иерусалим, по лукавству иудеев, был средоточием всякой злобы. — И посмотри, как они по злобе своей искушают Господа, не терпя, чтобы народ уверовал в Него, но всякий раз приступая к Нему с намерением поставить Его в затруднение и препреть Его своими вопросами. Они предлагают Ему такой вопрос, который ставил Его между двух пропастей: позволительно ли, говорят, человеку отпускать от себя жену? Ибо, скажет ли Он, что это позволительно, или скажет, что непозволительно, — во всяком случае они думали обвинить Его в противоречии закону Моисееву. Но Христос, Премудрость самосущая, отвечает им так, что избегает их сетей. Он спрашивает их: что заповедал им Моисей? а когда они отвечали, что Моисей заповедал отпускать жену, Христос объяснил им самый закон. Моисей, говорит Он, не был так немилостив, чтобы мог дать такой закон: но он написал это по причине вашего жестокосердия. Зная бесчеловечие евреев, такое, что муж, не возлюбивший свою жену, легко мог бы убить ее, Моисей дозволил мужу отпускать жену нелюбимую. Но изначала не так было: Бог сочетает два лица союзом супружества так, что они составляют одно, оставляя даже своих родителей. Заметь, что Господь говорит: Бог не дозволяет многобрачия, так чтобы одну жену можно было отпускать, а другую брать, и потом опять эту оставить, а сочетаться с иною. Если бы это было Богу угодно, то Он создал бы мужа одного, а жен многих: но произошло не так, а сотворил (Бог) мужа и жену, чтобы сочетавались — один муж с одною женою. В переносном же смысле можно разуметь это так: слово учения, бросая добрые семена в душу верующего человека, имеет значение мужа для приемлющей его души. Оставляет же (слово учения) отца своего, то есть, выспренний ум, и мать свою, то есть, украшенную речь, и прилепляется к жене своей, то есть к пользе души, приспособляется к ней и предпочитает часто мысли невысокие и речь простую. И тогда они оба становятся единою плотию, то есть, душа верует, что Слово Божие плоть бысть, и уже никакой человеческий помысл не может отлучить душу от такой веры.

Так как и ученики соблазнялись (касательно развода мужа и жены), то и они приступают к Нему (Иисусу) и спрашивают о том же. Их образ мыслей еще не совершенно был здрав. Господь отвечал им: кто отпустил жену свою и поймет другую, тот становится прелюбодеем с этою второю женою: также и жена, оставившая своего мужа и сочетавшаяся с другим, делается прелюбодейцею.

Велика была вера в народе, когда он одно возложение (Христом) рук принял как благословение для приводимых к Нему детей. А ученики не допускали приводящих, думая, что это недостойно Его. Что же Христос? Научая учеников смиренномудрствовать и отвергать мирское надмение, Он принимает и обнимает детей. Сим Он показывает, что приемлет незлобивых: потому и говорит: тацех бо есть царствие Божие. Заметь, не сказал: сих (детей) есть царствие, но: таковых, то есть, стяжавших такое же незлобие, какое дети имеют по природе. Ибо дитя не завидует, не помнит зла и, будучи наказуемо материю, не бежит от нее, ко, хотя бы и рубище она носила, предпочитает ее царице: так и добродетельно живущий предпочитает мать свою, разумею Церковь, всему, и не увлекается житейскими наслаждениями. За то Господь и обнимает таких, говоря: приидите ко Мне вси труждающиися и обременении, и благословляет их, говоря: приидите благословеннии Отца Моего. Царством же Божиим называет здесь проповедь (Евангелия) и обещание (будущих) благ. Итак, кто примет проповедь божественную, как отроча, то есть, нисколько не раздумывая, и не допуская в себе неверия, тот войдет в царство Божие и наследует те блага, которые уже приобрел верою.

Некоторые ложно представляют сего юношу, как хитрого и коварного искусителя. Это не так: он был только человек любостяжательный, а не искуситель. Ибо послушай, что замечает евангелист: воззрев нань, Иисус возлюби его. А почему Христос отвечал ему так: никтоже благ? Потому что тот подошел к Христу, как к простому человеку и как одному из многих учителей. Христос как бы так говорит: если ты почитаешь Меня благим, как простого учителя, то в сравнении с Богом ни один человек не благ: если признаешь Меня благим, как Бога, то для чего называешь Меня только учителем? Такими словами Христос хочет подать высшую мысль (о Себе), чтобы тот познал Его, как Бога. Кроме того, для исправления же юноши, Господь дает ему и другой урок: если он хочет с кем-либо беседовать, то говорить должен без лести, а корень и источник благости знать один — Бога и Ему воздавать подобающую честь. Впрочем я удивляюсь сему юноше в том, что когда все другие приходили (ко Христу) за исцелением от болезней, он сам просит о наследовании жизни вечной, — если б только он не был одержим еще сильнейшею в нем страстию сребролюбия. По сей-то страсти, услышав (слова Господа): иди, продаждь и даждь нищым, он — отъиде скорбя. Заметь при сем, что Господь не сказал: продай по частям, что имеешь и раздай, а: продай за один раз и раздай, но только нищим, а не ласкателям и не развратникам: потом: ходи в след Мене, — то есть, усвой и всякую другую добродетель. Ибо много таких, которые хотя и нестяжательны, но несмиренны: или и смиренны, но нетрезвы, или имеют другой какой-либо порок. Посему и Господь не говорит только: продай и раздай нищим, но: и ходи в след Мене, взем крест, что значит быть готовым на смерть ради Его. Он же, дряхл быв о словеси, отъиде скорбя: бе бо имея стяжания многа. Не напрасно присовокуплено, что он много имел: ибо и малым владеть — худо и опасно: а узы многих стяжаний (и вовсе) неразрешимы. Но и тот, кто юн по духу, легкомыслен, невнимателен мыслию, не устроен разумом, пусть также продаст имение свое, как то: гнев и похоть со всем тем, что от них прозябает, и отдаст, бросит бесам, которые суть нищи, лишены всякого блага и богатства, потому что отпали от благости Божией, и потом да последует Христу. Ибо тот только может последовать Христу, кто отвергнет богатство грехов, которое есть достояние бесов. Уклонися, сказано, от зла: это значит бросить греховное богатство нищим, то есть силам бесовским, — и сотвори благо: что значит последовать Христу и взять крест Его.

Не богатство — само по себе есть зло: а берегущие его — злы и достойны осуждения: ибо должно не иметь его, то есть, держать у себя, а употреблять на пользу. Оно потому и называется богатством, что назначено для полезного употребления, а не для сбережения. Поэтому берегущие и запирающие его неудобь внидут в царствие Божие. А слово — неудобь значит здесь то же, что невозможно. Богатому человеку действительно слишком трудно спастись. Это видно из того примера, который присовокупляет Господь, говоря, что удобнее есть вельбуду сквозе иглине ушы проити, неже богату в царствие Божие внити. Под названием вельбуда разумей или самое животное или толстую вервь (канат), употребляемую на больших кораблях 6. Итак человеку, пока он богат, невозможно спастись. Но от Бога это возможно. Христос сказал: сотворите себе други от мамоны неправды. Видишь ли, как все становится возможно, когда слышим слово Божие! От человек же невозможно, то есть, невозможно тогда, когда рассуждаем по-человечески. Но почему ученики так изумлялись при этих словах? ведь сами они никогда не были богаты? Я думаю, что они в сем случае заботились о всех людях, так как уже начинали быть человеколюбивы. Некоторые недоумевают, как Христос сказал, что вся возможна суть от Бога. Ужели Он может и погрешить? На это мы отвечаем, что, когда Христос говорит: вся, то разумеет все существенное: но грех не есть что-либо существенное: грех есть нечто несущественное, недеятельное: или иначе сказать: грех есть принадлежность не силы, а немощи, как и апостол говорит: Христос, сущим нам немощным, умре (Рим.5:6), и Давид говорит: умножишася немощи их (Пс.15:4). Значит, грех, как немощь, невозможен для Бога. Но может ли Бог, говорят, сделать и бывшее, как не бывшее? На это скажем: Бог есть истина: а сделать бывшее, как бы не бывшее, есть ложь. Как же истина сделает ложь? для этою Ему надлежало бы сперва изменить свое существо. Говорить таким образом значило бы сказать, что Бог может не быть и Богом.

Хотя Петр немногое оставил (ради Христа), но и это немногое называет вся. Видно, и немногое имеет узы пристрастия: а потому достоин ублажения и тот, кто оставляет немногое. Петр один спрашивал (Христа): но Господь дает общий для всех ответ: всяк, иже оставит жену, или матерь. Говорит это не с тем, чтобы мы оставляли родителей беспомощными, или разлучались с женами, но научает нас благоугождение Богу предпочитать всему плотскому: Поелику от проповеди (Евангелия) имела возгореться брань (между людьми), так что дети должны были отрекаться от отцов: то Господь и говорит: кто оставит ради евангелия плотское родство и вообще все плотское, тот и в сем веке получит все это во сто крат более, и в будущем — жизнь вечную. Поэтому уже не получит ли и жен во сто раз больше? Да, — хотя проклятый Юлиан и глумился над этим. Ибо, скажи мне, какую пользу приносит жена в хозяйстве мужа? Вообще — она заботится о пище и одежде для своего мужа и в этом отношении вполне обеспечивает мужа. Посмотри же, как это было у апостолов. Сколько жен заботились о доставлении им одежды и пищи и служили им, так что сами они не имели попечения ни о чем, кроме слова и учения! Подобно тому, апостолы имели многих отцов и матерей, какими были для них все любившие их и сердечно заботившиеся о них. Петр оставил один дом (свой), а впоследствии имел (как свои) все домы учеников своих. Он и ныне по всей земле имеет светлые домы, — храмы во имя его. А еще важнее то, что святые наследовали все это в изгнании, то есть будучи гонимы (за веру Христову), и в жестоких страданиях, но их страдания не были бесславием для них. Ибо они, казавшиеся в нынешнем веке последними, по причине претерпеваемых ими скорбей и гонений, — будут (в будущем веке) первыми за свое крепкое упование на Бога. Фарисеи, бывшие первыми, стали последними: а те, которые оставили все и последовали Христу, сделались первыми.

Для чего (Иисус) предсказывает ученикам, что с Ним случится? Для укрепления духа их, чтобы они, предварительно услышав об этом, мужественно перенесли, (когда это сбудется), и не были поражены внезапностию: а вместе с тем они должны были знать, что он страждет по воле Своей. Ибо, кто предвидел (страдания), тот мог избежать их: а если не бежал, явно, что волею предает себя на страдания. Но так как открыть о своем страдании следовало только ближайшим ученикам: то Он и предваряет всех на пути, желая отделить учеников от народа. Еще же упреждением всех и поспешностию Своею на пути Господь показывает и то, что Он поспешает к страданию и не убегает от смерти ради нашего спасения. Все, что высказывает Он в сем случае, хотя и прискорбно: но за все сие утешает тем, что в третий день воскреснет.

Другой Евангелист (Мф.20:20) сказывает, что мать их (Иакова и Иоанна) приступила к Иисусу. Но вероятно было то и другое: два сии апостола, стыдясь других, послали наперед мать свою, а потом и сами подошли особо, как это обозначает Евангелист, сказав: приидоста пред Него, то есть, подошли особо, отдалясь от прочих. Чего же они просили? Восхождение (Христа) в Иерусалим (о котором Он беседовал с учениками) они поняли так, что Он идет воспринять чувственное царство, и уже по воцарении претерпит те страдания, о которых предрекал. Думая таким образом, они и просят восседания по правую и по левую сторону Христа. Потому и Господь укоряет их, как не разумеющих, чего просят: не веста, говорит, чесо просита. Вы думаете, что Мое царство будет чувственное, и потому чувственного просите восседания: нет, это не так: это выше понятия человеческого: и сесть одесную Меня есть дело самое великое, превышающее и Ангельские чины. Притом, вы мечтаете о славе, а Я призываю вас на смерть. Чашею и крещением называет Он крест, — чашею потому, что крест, как чаша (вина), скоро должен был привести Его ко сну (смертному), — и Он готов был принять чашу страданий, как сладкое для себя питие, а крещением — потому, что крестом Он совершил очищение грехов наших. Но ученики, не уразумев слов Господних, дают с своей стороны обещание, думая, что Он говорит о чаше чувственной и о том крещении, какое было у иудеев, которые пред вкушением пищи омывались.

Вы, говорит, войдете в подвиг мученичества и умрете за истину: а еже сести несть Мне дати. Но здесь представляются два недоумения. Первое: уготовано ли кому это седение? второе: ужели всеобщий Владыка не может дать сего седения? Отвечаем: никто не будет сидеть ни одесную, ни ошуюю. А если и слышишь, что в Писании многократно говорится о таком седении, то разумей не сидение (в собственном смысле), но высшее достоинство. А слова: несть Мне дати, имеют такой смысл: Мне, праведному Судии, не свойственно дать вам такое достоинство по одной любви к вам: иначе Я не был бы правосуден: но такая почесть уготована только подвизающимся. Это подобно тому, как если бы правосудный царь посадил выше других какого-либо подвижника, а любимцы его, пришедши, сказали бы ему: дай нам венцы: тогда царь, конечно, ответил бы: несть мое дати, но кто будет подвизаться и победит, тому и венец уготован. — Итак вы, сыны Зеведеевы, можете быть и будете мучениками за Меня: но если кто вместе с мученичеством будет иметь и всякую другую добродетель — больше вас, тот будет иметь преимущество пред вами.

Ученики, еще рассуждая по-человечески, впадали в зависть: поэтому и негодуют на двух Апостолов. Впрочем когда? Когда увидели, что прошение последних не принято Господом, но отвергнуто, тогда и негодовать стали. Пока сам Господь оказывал предпочтение Иакову и Иоанну, прочие ученики, видя это терпели: но когда те два ученика стали сами просить себе почести, то прочие уже не стерпели. Так еще несовершенны были они в это время! Но после увидим, как каждый из них уступал первенство другому. Теперь же Христос врачует их, сначала усмирив, и для того приблизив их к Себе, — что и означается словом — призвав. Потом показывает, что восхищать у других честь и домогаться первенства есть дело язычества. Ибо языческие властители насильственно покоряют других своей власти: а Мои, говорит, ученики не так: но кто из них хочет быть велик, тот пусть служит всем: потому что и это признак великой души, — от всех терпеть и всем служить. На это есть и пример вблизи. Ибо и Сын человечь не прииде, да послужат Ему, но да послужит, и даст душу свою избавление за многи. А это более, нежели служение. В самом деле не только послужить, но и умереть за того, кому служишь, — что может быть выше и чуднее сего? Но такое служение и смирение Господа было высотою и славою как для Него Самого, так и для всех. Ибо прежде вочеловечения Он был ведом одним Ангелам, а соделавшись человеком и претерпев распятие, не только имеет ту славу (небесную), но приял и другую и над всею вселенною царствует 7.

Матфей говорит о двух слепцах: и может быть, два были исцелены; но, вероятно, один из них более обратил на себя внимания, тот, о котором упоминает теперь Марк. Но посмотри, как народ чтит Иисуса: даже запрещает слепому кричать, как бы тут проходил какой-нибудь царь. А спрашивает Иисус слепого для того, чтобы не сказали, будто Он дает не то, чего слепой хотел. И благорассудна была душа слепого: ибо по исцелении он не оставил Иисуса, но последовал за Ним. А (иносказательно) можно разуметь это так: Иерихон означает низменное место (мир); слепой, сидящий здесь, есть образ человеческого естества, которое некогда усыновлено было Богу, превыше всякой почести земной; оно и взывало ко Христу, проходящему чрез Иерихон, то есть, мир сей. А Христос помиловал его и спас по вере его, когда оно совлекло с себя ветхую одежду греха. По получении же спасения оно последовало за Ним (Христом), исполняя заповеди на своем пути, то есть, в жизни сей. Ибо только в сей жизни можно последовать Христу: а после нее уже затворяются двери (спасения) и уже не будет времени к исполнению заповедей Божиих.